– А что ваш хорват?

– Он сумасшедший. Очень сильный волшебник, и меня сразу распознал, но…

– А голландец? – перебил Стэн.

– Этот еще более безответственный, чем Мэллори. Он все время строит из себя шута горохового, и дошутился до того, что перестал отличать по-настоящему серьезные вещи. Но я хочу рассказать вам про последние выходки Мэллори и ее брата.

И я поведал Стэну о своем путешествии к Биллу, и о том, как у ворот я обернулся и увидел Мари и Ника, бегущих за мной.

– Ник сказал, что просто хотел поговорить со мной. Но я так и не понял, как им удалось за мной увязаться. Ведь их никто не учил! Ничто не может оправдать такой риск, Стэн! А если бы они распылились на пять разных миров? Мы бы с Биллом до сих пор собирали их по частям.

– Думаю, они все-таки не должны были знать, как это делается, – заметил Стэн.

– Они вообще ничего не должны знать, – кисло ответил я. – Только вот Билли все решил за меня и рассказал им про магидов. Все, что я мог сделать после этого – притвориться, что очень зол на них и запретить им болтать.

– Притвориться? – переспросил Стэн.

– Да, но я и по-настоящему рассердился. – Сказал я. – И на Билла тоже.

– Я думаю, – задумчиво сказал Стэн, – что у нашего Билла были серьезные причины, чтобы им все рассказывать. Да, я знаю, он бестактное трепло, и всегда сперва говорит и только потом думает. Но он, наверное, подумал, что лучших кандидатов в магиды не нашлось – если иметь в виду то, что они сделали. Это Мари провела своего брата, или он шел сам?

– Оба, – ответил я, – этот мальчик очень одарен, но более эгоцентричного ребенка еще свет не видывал. К тому же он еще маленький. Мне кажется, Билл вообще не думал, когда рассказывал им. И еще: я собираюсь стереть все-таки ваши кассеты и записать вам что-то новое. А не то гостиничный персонал будет тусоваться здесь днем и ночью.

– Тогда поищи записи Палестрина и Монтеверди. – Заметил Стэн. – Я хочу их изучить. А что относительно кентавра? Ты с Биллом договорился?

– В обед где-то, – сказал я. – Я договорился встретиться с Дакросом в шесть, так что у него будет несколько часов, чтобы здесь освоиться. Однако – извините, Стэн, – но вы бы все-таки не могли как-то глушить Скарлатти. Чтобы не пугать больше сотрудников гостиницы?

– Я попытаюсь, – ответил Стэн с сомнением.

В полдень в гостинице намечался семинар под названием «Как написать хорошее фэнтэзи» – и, покинув Стэна, я решил, что смогу там присутствовать, дожидаясь Билла. Пока же я заказал самый большой кувшин кофе, самого лучшего в этой гостинице, и взял его в Большой Лобби. Там, как обычно, было полно народу. Многие все еще не переоделись после вчерашней вечеринки и почти все были очень смурные с похмелья. Тэд Мэллори сидел в углу и выглядел самым похмельным человеком во всей гостинице. Его жена сидела рядом – снова в невероятном джемпере. При взгляде на нее возникало ощущение, что она кого-то убила и сильно запачкала кровью свое правое плечо и руку. Я подавил тошноту и посмотрел на Мари с ее кузеном. Они стояли коленями на скамье перед одним из громадных окон. Похоже, старшие Мэллори нисколько не следили за младшими. Вчера во время завтрака я утвердился во мнении, что Джанин сильно недолюбливает племянницу. Но я не заметил ничего материнского в ее поведении – ну разве что она намазала маслом тост для Ника. Хотя, может быть, Ник уже достиг того возраста, когда подростки очень болезненно воспринимают опеку со стороны родителей. Но мне казалось, что Нику мать целиком и полностью заменяла Мари. Во всяком случае, ей он доверял, а Джанин – нет. Удивительно, как Джанин вообще это допустила. Я пристроил поднос на подоконник и спросил:

– Кто будет кофе вместе со мной? Я взял очень много.

И Ник, и Мари выглядели не слишком весело. Я знаю себя – мне как-то хотелось загладить свою вину, все-таки зря я на них так наорал. Мне хотелось выглядеть дружелюбным, но по их лицам я понял, что у меня не слишком хорошо это получается.

Мари слабо улыбнулась и сказала:

– Ник еще не проснулся до конца, но думаю, мы бы выпили по чашечке.

На поднос мне, сообразуясь с количеством заказанного кофе, поставили целых четыре чашки.

– Кто четвертый? – спросила Мари.

– Никого, – просто ответил я, – нас трое.

– Простите, что вчера я не сдержался и наговорил вам лишнего, – сказал я.

– И вы простите. Я тоже должна была следить за тем, что говорю. – Ответила Мари мрачным глухим голосом. – Мне кажется, что я сказала непростительные вещи.

– Просто я хочу, чтобы вы двое знали – магиды вовсе не управляют миром. Когда возникает потребность направить куда-то мир, магиды, конечно, это делают – мы подталкиваем, убеждаем. Иногда мне кажется, что мы все время балансируем – не диктовать свои взгляды, а именно убеждать.

– Думаю, тогда у вас должны быть очень-очень строгие правила, – сказал Ник.

– Они есть, – заверил его я.

– Жалко, что из этого нельзя сделать игру. Но держу пари, у меня бы вышло. Я тут пытался рассказать про вас Дэйву – он тут главный по компьютерным играм, – и не смог. Вы что-то сделали? – Ну, чтобы мы не могли про вас рассказывать? Вы ведь не просто угрожали, да?

Как выяснилось, они побежали за мной вчера только для того, чтобы Ник рассказал мне про компьютерные игры, которые он сам придумал. Я знал игры, которые придумывали дети, и все были никудышными. У меня не было причин надеяться, что Нику удалось изобрести нечто экстраординарное. Однако мне очень хотелось загладить свою вину, поэтому я дал ему несколько имен и адресов, которые он записал с большой признательностью.

Пока он писал, Мари сказала:

– Слушайте, я вот чем задумалась: ведь вы не всегда можете направлять. Верно? Или вы знаете, что не должны вмешиваться. Такое бывает?

– Бывает, – ответил я, думая о своих незаконченных делах в империи Корифоидов. – Бывает так, что я просто должен стоять в стороне и ничего не предпринимать. Иногда просто надо оставить все – пусть идет как идет. А бывает так, что вы должны для себя принять решение – вы ничем не сможете помочь. Бывает даже, приходится делать так, чтобы ситуация стала еще хуже, зная, что при этом миллионы людей… – тут я осекся и проследил за взглядом Мари. Ее лицо стремительно покраснело, и еще я заметил, что гул голосов вокруг нас заметно понизился. Вокруг послышались хрипы и вздохи. Я увидел, на кого смотрела Мари, и уронил челюсть на пол. Мой сосед Эндрю не просто шел через Большой Лобби – он целеустремленно шествовал, и все расступались на его пути. Даже дети бегали так, чтобы его обогнуть.

– О, боже мой! – судорожно вздохнула Мари, – опять этот невероятный скандинав!

Похоже, каждая женщина в зале чувствовала примерно то же самое. Даже Джанин прижала руки к своей словно истекающей кровью груди. Эндрю, конечно, сейчас выглядел гораздо лучше, чем когда я в последний раз его видел. Лицо разрумянилось и шагал он как-то уверенно, я такого раньше за ним не замечал. Но все-таки, я плохо понимаю, что такого необыкновенного находят женщины в некоторых мужчинах. Для меня он был всего лишь соседом – немного чокнутым, но безобидным. Я не думал, что он тоже хочет посетить семинар по фэнтэзи, но он явно пришел сюда именно за этим. И вырядился соответствующим образом: в длинный сюртук, красный, с коричневой вышивкой и коричневые панталоны, перехваченные на манжетах лентами. И – о боже! – на нем были башмаки с пряжками и красные чулки, вот уж чего я точно не ожидал увидеть на Эндрю!

– Он прекрасен! – прошептала Мари, и тут меня отвлек Ник, он подергал меня за руку и сказал:

– Посмотрите в зеркало!

Я посмотрел на отражение Эндрю в зеркале. Ник заметил то, что я сам должен был заметить – Эндрю в зеркале был одет иначе – в темно-синий мундир, подпоясанный белой полотняной лентой.

– Сейчас очень похоже на то, как он сюда проник, – пробормотал Ник за моей спиной. – Только здесь была обычная одежда, а в зеркале – длинное обтрепанное пальто, как у бродяги.